Неумолимо движется время, приближая нас ко Второму Пришествию Христа и Страшному Суду. Экологические катастрофы, социальные конфликты и экономические неурядицы, пугая нас, свидетельствуют о неизлечимых болезнях мира. Какой бы мы ни налаживали порядок, какого бы материального благополучия ни достигали — неискоренимо зло в мире. Для скольких чутких сердец это главный повод для уныния и отчаяния. И как современный человек пытается избежать этих размышлений! Он мечется, ищет выхода, тычется вовсе двери, во всех.
     Мы часто подходим к христианству сугубо рационально. Однако христианство во всех своих таинственных глубинах не может быть постигнуто умом. Так как это не учение о мире, не философская теория, но жизнь с Богом, опыт жизни со Христом. Все остальное, в том числе и учение, является только следствием этого опыта.
     Человечество имеет опыт жизни с Богом и передает его от предыдущих поколений к последующим. Передает как самое главное свое сокровище, самую большую радость. Ею и живо христианство и христиане. Оно и создает внутренний климат всей Церкви, как собрания верующих во Христа и стремящихся к Нему. Мало того, для христианина немыслимо удовлетвориться только этим — он ждет пришествия Христа, ждет Дня Господня. Это нечто совершенно чуждое миру: мир не может ждать с радостью своего конца. Но христианин, живя в мире, миру не принадлежит, сердце его не с ценностями мира сего, а со Христом. Хотя мы знаем, что День Господень будет Днем Суда, мы ждем его не с истерическим страхом, а с надеждой и радостью. Вспомним призыв, которым заканчивается Апокалипсис: «Гряди, Господи Иисусе!»

     Пока мы не ощущаем этой радости, наше христианское сознание еще не вполне христианское, а скорее языческое. Язычество понимает Бога как нечто внешнее, в христианстве же Бог открывается людям как созидатель личностного начала каждого человека, то есть центр нашего «я». Бог для язычества — это что-то внешнее. В язычестве встреча с богом нежелательна, не нужна, это страшное событие в обыденном понимании. В христианстве — это миг, которого мы вожделенно ждем, чтобы совершиться, завершиться... Христиане с первого века ждут второго Пришествия Христа. Вся жизнь и проповедь Древней Церкви была ожиданием его. И затем вся история Церкви наполнена сонмом святых, ожидающих Бога. Мы должны попытаться понять само пророчество о Страшном Суде с высоты всего священного предания Церкви.
     Икона Страшного Суда как бы представляет нам все мироздание, развернутое во времени и в пространстве. Здесь четко прослеживаются несколько горизонтальных уровней и центральная вертикальная ось. От земли к небу лежит путь. Гигантский змей распростерся на нем — всегдашний образ противника и врага рода человеческого. Вверху мы видим Бога во славе и рядом Горний Иерусалим, населенный святыми. Вот наше истинное отечество! Вот место, уготованное нам Богом, это наше возможное будущее. А с другой стороны — прошлое, Божественный совет о сотворении мира.
     Следующий уровень — вся Церковь со Христом в центре. Ангельские чины и апостолы, те, что уже соединились с Ним и своей верой и жизнью. Следующий уровень — шествие праведников на суд. Апостолы — предводители народов. Они как бы приближаются к престолу Божию.
     А внизу в аллегорических образах представлена судьба каждого человека в отдельности. Одних ангелы

подталкивают кверху, других низвергают. На пути к Богу есть свои заставы, преграды, искушения, и своя помощь. В сущности как похоже это на наш жизненный путь здесь на земле: уже здесь мы встречаем преграды, искушения, и здесь же нам подается помощь, — уже здесь мы приближаемся к Богу или удаляемся от Него.
     На Суд конечный восстанут все некогда бывшие в мире. Море и земля в символических кругах отдают своих мертвецов. Также в круге Заступница всех живущих и умерших — Богородица, которая будучи Самой близкой из людей ко Христу, избрала для Себя святое дело заступничества и ходатайства за нас.      И рядом же в круге ангел показывает пророку Даниилу престол Божий и всю картину мироздания. И, наконец, среди скал мы видим с одной стороны святых, входящих в храм, с другой — темницу ада и самого князя его, сидящего на звере.
     Необходимо пояснить еще один круг — в нем изображены четыре аллегорических животных, так называемые символы четырех царств. Медведь, грифон, крылатый дракон и рогатый антихристов зверь символизируют последовательно времена вавилонского царства, македонского, римского и антихристова. Вот она, богочеловеческая история, и личная, и всеобщая. Время встречается с вечностью, и человек как бы держит путь из времени в вечность.
     Икон Страшного Суда было очень много в России. По преданию, именно на такой иконе некогда и святому равноапостольному князю Владимиру впервые показали основные христианские образы и представили всю идею Божественного замысла о мире и его спасении.
     Суд Божий не есть нечто, сходящее на нас извне. Придет день, когда мы предстанем пред Богом и

закончится этап человеческой истории, закончится время и наступит вечность. Сможем ли мы войти в нее, зависит от того, насколько мы будем готовы, насколько мы сможем здесь уже научиться, уподобиться Христу. Это и цель наша, и задача, и призвание. Здесь мы находимся как бы в процессе становления, в странническом пути ко Христу. И здесь уже творится суд. Ибо «Суд состоит в том, что свет пришел в мир», говорится в Евангелии, — теперь мы реально можем увидеть себя. Где мы? Куда мы идем? Суд — это не наказание, а на протяжении жизни нескончаемый диалог со своей совестью, которая есть весточка от Бога человеку.
     Вспомним притчу, где Христос говорит: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним» (Мф. 5, 25). Кто соперник наш? Многие отцы Церкви никак не дьявола понимали под этим соперником, а нашу совесть, которая всю жизнь сопутствует нам и ни на час не оставляет в покое. Она как бы ежесекундно спорит с нами. Мы должны успеть примириться с ней; не убить нашу совесть, не сделать ее молчащей, ничего не чувствующей, но, наоборот, примириться, послушав, наконец, ее.
     Все эсхатологические образы (эсхатология — церковное учение о конце мира) символичны. Образы рая и ада, блаженства и мучения передают нам сущность, а не форму будущей жизни. Сколько раз мы слышали, что «черти будут жарить на сковородке кого-то за те или иные грехи». Но ведь душа после смерти бестелесна. Она не будет физически мучиться, будущие формы жизни не так примитивны и грубы. Так что мы никак не должны буквалистски понимать сложные образы иконы и Священного Писания.
     Итак, Суд Божий, Второе пришествие — итог человеческой истории, но Суд Божий в жизни — это и

то, что совершается в нас все время. Это диалектический спор между нашими мыслями, эмоциями, чувствами, действиями и нашей совестью, которая, как судья, стоит перед нами, и перед ней, как перед судьей, стоим мы. «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу» (Мф. 5, 25).
     Но чтобы начать разговаривать со своей совестью, нужна внутренняя просвещенность, нужно увидеть себя, свои поступки. Чтобы увидеть тьму, нужно прежде увидеть свет, чтобы можно было отличить свет от тьмы. И тут надо сказать, что Господь Сам изливает свет в нашу душу, в нашу жизнь. Мы вдруг начинаем видеть, что в ней правильно, а что дурно. Может быть, мы хотели бы как-то оправдаться, объяснить свои поступки, это уже другое дело, но увидеть их нам предоставляется возможность. Но если мы этой не пользуемся возможностью, не различаем света от тьмы, то со временем как нам кажется, все сливается воедино, а на самом деле тьма поглощает нас, и мы этого не замечаем.
     Но не только ВИДЕНИЕ предоставляется нам в удел, но и ДЕЛАНИЕ. В свете Божественного Суда мы открываем собственное уродство и начинаем его изживать. Да возможно ли это? Каким родился, таким умрешь, горбатого могила исправит... Вот они, отголоски языческого сознания, или так называемая «житейская мудрость». Нет, жить по Христу это значит подражать Христу, как учили святые отцы церкви, уподобляясь Ему, — медленно двигаться к Его Суду путем своего суда.
     Вот что такое покаяние! Воля к изменению. Да, действительно, мир не желает изменения по образу Христову, мир находится как бы в режиме саморазвития, он не желает от себя отказываться, но лишь варьирует себя и множит. Потому-то мир и

является недостаточным для христианина, он здесь — временный постоялец и работник, он еще не завершен во всей своей целостности. Но кое-что в нас уже сейчас, пусть в зачаточном виде, но принадлежит Царствию Небесному. А что-то продолжает оставаться хаосом, безводной пустыней. От нас зависит трудом и верой превратить себя в райский сад. Мы должны смотреть на себя проницательно и сосредоточенно, как художник смотрит на Богом вложенный в его руки сырой материал. Что ты сделаешь с ним? Красоту, гармонию вечной жизни — или разрушишь окончательно? В том и свобода человека, что он волен выбирать между жизнью и смертью, между строительством себя по Христу и безответственным небрежением.
     Глядя на мир, на красоты природы, мы иногда восхищаемся их богатством и роскошеством, но мы не знаем еще самого дорогого сокровища земли — человека. «Великолепие Божие — это полностью раскрывшийся человек,» — по словам святого Иринея Лионского. Православная аскетика — это и есть строительство себя, возведение себя по замыслу Бога, самоочищение от страстей с Божественной неустанной помощью и под Божественным призором. Но, может быть, это только для монахов или священников? Обычному-то человеку, в мире живущему, это, наверное, не под силу?
     Все под силу верующему, говорит нам Евангелие. Не с перемены одежды начинается христианство, а с обращения сердца. Хочу ко Христу! Там моя родина! Там мой покой! Так начинается путь радостного суда. Не в уныние впадаем от зрелища своего несовершенства и нечистоты, но изживаем свои грехи, постепенно вырастаем, выходим из своей греховной природы навстречу Христу. В общем-то, все совершается Им. Нам нужно только держаться за Него, иметь волю к изменению.