Людмила Васильевна Сурова —
«Искание высот»

Интервью с писателем — православным педагогом.

Бакалавр богословия, педагог, член Союза Писателей России, руководитель Творческого объединения «Чистые пруды», автор многочисленных трудов по православной педагогике, писатель, поэт Людмила Васильевна Сурова. Не удивительно, что лекция Людмилы Васильевны открывала курсы для школьных учителей по преподаванию «Основ православной культуры». Эти образовательные собрания начинают действовать в рамках 3-их Московских областных образовательных Рождественских чтений.
     Корреспондент «Православной школьной газеты» побывал на этой лекции. По окончании мы условились об интервью. В назначенное время, не без трудностей, я оказался в уютном дворике в центре Москвы, где и в помине не было шума утренних пробок. Звонок, прихожая, «сюда пожалуйста…». Кругом книги, полки до потолка. Письменный стол, над ним картонный ангел с лирой в руках, справа иконный уголок, старинная «Иверская». Мы пьем кофе и беседуем.

     Корр.: Людмила Васильевна, расскажите немного о себе.
     Л.В.Сурова: Я родилась ровно в середине века. В 1950 году. У меня было счастливое детство, как впрочем и у многих моих сверстников. Меня все в детстве любили, и все у меня получалось как бы само собой. Закончила математическую школу, любила все и точные, и естественные, и гуманитарные науки, была влюблена в театр. Окончила Московский Государственный университет имени Ломоносова, факультет журналистики. Но посещала лекции и на философском, и на филологическом и на историческом факультетах. Университет — это моя ALMA MATER.
     Мне всегда везло на учителей: и учителей жизни, и учителей искусства и наук. Хочется вспомнить доброй памятью Юрия Владимировича Манна. Его спецкурс по Пушкину, тогда в 1973 он перевернул мне душу. Я заканчивала вечерний, поэтому с 17 лет работаю: первая запись «продавец цветочного магазина». Этакая Элиза Дулитл стояла у колонн Большого театра. Ну а потом помреж на телевидении, литработник в газете, редактор, сотрудник библиотеки.
     Но вообще-то, я считаю, что моя «школа искусств» началась с театра. В школе у нас был замечательный театр. Потом поступила в хорошую театральную студию, родившуюся при театре Станиславского. Там произошла первая настоящая встреча с большой культурой. В Университете эта встреча стала жизнью.
     Вечернее образование в чем-то и хорошо. Оно дает возможность многое попробовать. Нет, не работать. Какая работа в юности? Соприкоснуться со многим: книги, кино, театр, и, конечно люди, люди!! Столько интересных, умных, талантливых и очень честных людей я видела в юности — сегодняшние молодые мне могут позавидовать.
     Пока училась, какое-то время работала на телевидении в Студии учебных программ. И тут мне повезло, судьба свела с настоящим мастером — я была помощником замечательного театрального режиссера, Аллы Григорьевны Кигель. Она по жизни воспитала многих артистов, режиссеров, вот и моей художественной «крестной мамой» стала. Что такое настоящее творчество и художественная правда — я видела в живую, на репетициях, и потому, может быть, могу отличить подлинник от подделки.

     Честно говоря, я не могу сказать, что я ощущаю себя православным педагогом. Потому, что я, в первую очередь, писатель, член Союза писателей. Первичная моя деятельность, первичные мои устремления именно писательские. В 14 лет я услышала во сне стихотворение, проснулась, стала его вспоминать — и длится это до сих пор. Почему я с юмором иногда и говорю — «40 лет писательского стажа!» Вы-то знаете меня по педагогическим книжкам, а есть еще Литературная студия «Чистые пруды», которую я веду 30 лет (30 лет работы с авторами, представьте!) Многие знают меня именно по Литературной студии и стихам. Ну и конечно литературные, а точнее поэтические книжки.
     Корр.: Какие это книжки?
     Л.В.Сурова: Сейчас я покажу. (Людмила Васильевна направляется к книжному шкафу достает несколько книг одна толстая, оформлена с большим художественным вкусом). Они все вышли поздно. А тридцать лет писалось практически «в стол». Правда, время от времени ходила к маститым. Вознесенский одобрил, позвонил на следующий день, как получил рукопись: «Спасибо за стихи!». Предисловие писали Белла Ахмадулина, Давид Самойлов. Но не к этой книжке. Эта — избранное за 30 лет, юбилейная, оформление очень хорошее. (Смеется) Мои друзья, когда принимали меня в Союз писателей, говорили: «Ты что, так издаваться можно только посмертно…». Но, как видите, живем и пишем! И продолжаем противостоять конъюнктурной волне. Вот что считаю недостойным и даже неприличным. И вообще больше всего не люблю врать и торговать.
     Корр.: Притом, что первая запись в трудовой книжке — это продавец цветочного магазина?
     Л.В.Сурова: Я любила цветы, а не торг. Торговля у меня всегда была в одну сторону: цветы воровали и мне приходилось вкладывать свои деньги. И вообще, мне было 17 лет, одни глаза, раскрытые на жизнь, одни разговоры об искусстве.(Смеется) Но тогда я, возможно, еще не знала, что не люблю врать и торговать.

     А вот другая современная поэтическая книжка, Фонд «Новые имена» отправил меня с одаренными детьми по Оби и Иртышу — увидела сибирские белые ночи и вот рождается новая книга стихов «Прогулки по воде», 2002 год. В каждой поэтической книжке есть немножечко прозы поэта: литературный дневник, путевые заметки. А вот эта, наверное, самая удивительная книжка: «Так горяча» (Людмила Васильевна показывает оранжевую книжку в мягком переплете) Она здесь, на этой квартире родилась в 2005 году, и написалась за два месяца. Так что первичным для меня является литература, а точнее, поэзия.
     Но вот что вам будет интересно: моя первая поэтическая книжка, рукопись, имела название… «Ныне и присно»! Представляете?! Слава Богу, не вышла. И Самойлов говорил «у Вас столько религиозных аллюзий, а это сейчас трудно идет». Какое-то время вообще ничего никуда, казалось, не шло… А потом времена изменились.
     Корр.: Как же Вы стали православным педагогом?
     Л.В.Сурова: Я окончила Свято- Тихоновский институт в 1994 году. Первым ректором у нас был отец Глеб Каледа, и на педагогику меня поставил он же и… преподобный Серафим Саровский, но это уже из личных откровений. Я не мыслила себя никогда педагогом. Педагогическая база возникла из того, что я уже тридцать лет веду, как я говорила, Творческое объединение «Чистые пруды». Оно начиналось как Литературная студия сначала при МВТУ им. Баумана, затем при библиотеке им. Достоевского, но там всегда был большой учебный компонент: авторские обсуждения, встречи с прогрессивными деятелями искусства, углубление в поэзию, литературу…
     Студия существует с семьдесят четвертого года, а с 88-ого при ней начали работать учебные группы «Словесное творчество и духовные основы жизни». Что мы там делали?
     Учились видеть, слышать, чувствовать и, конечно же — читать! И еще восполняли пробелы своего образования: читали не только поэзию, но и философию Владимира Соловьева, Франка, Бердяева, Булгакова, многих из того «философского парохода»….

     Это были замечательные занятия по развитию и активизации творческого потенциала личности. Параллельно вела факультативные занятия по этой же методике в нескольких московских школах. Очень хороший опыт получился в 310 школе. На базе всего этого и была разработана оригинальная авторская программа диалоговой творческой педагогики, это один из фундаментальных моих проектов. Когда-нибудь и он будет доведен до издания.
     Всего было четыре выпуска семинара «Словесное творчество»: первые два обучались два года, затем три и последний уже четыре — как бы маленький колледж.
     Параллельно с этим стала заниматься с православными педагогами: и консультативно, и устраивать небольшие семинары — в то время, начало 90-х, был большой подъем, все хотели творчески работать и желали учиться. В Свято- Тихоновском у меня тоже был педагогический спецкурс, когда я еще в нем училась, году в 92 или 93.
    Потом при библиотеке набрали специальную педагогическую группу, где я читала «Возрастную педагогику», «Методику занятий» и начали с педагогами разрабатывать конкретные программы.
     В 1996 году вышла моя «Православная школа сегодня» — по сути, это первая большая теоретическая и методическая книга по духовной творческой педагогике.
     После нее все стали звать вести занятия. В 1997 начались педагогические курсы при Отделе катехизизации Московского Патриархата и одновременно меня пригласили читать педагогику при Свято-Даниловом монастыре. Шли систематические занятия по возрастной педагогике и при библиотеке им. Достоевского. Но базовыми для меня являются именно эти тридцать лет практики внутри культуры.

     Корр.: Вы разделяете педагогику на православную и не православную?
     Л.В.Сурова: Нет. Хорошая и плохая. В советское время, когда было много честных и хороших педагогов, удавалось многое, — решали и вопросы духовного развития личности, не используя религиозных терминов. Ведь апостол Павел в 17 главе Деяний тоже не называет Имени Спасителя, когда он говорит в афинском ареопаге.
     И когда в 1985 начали печатать русских религиозных философов, мы, в общем-то, их уже знали, читали в ксероксах. И богословские книжки ходили в университетской среде, была большая готовность к духовному движению. В конце 80-х — самом начале 90-х это еще сохранялось, еще были кое-какие надежды на возрождение страны. Если помните, у нас в 88-м году был самый высокий уровень рождаемости. Это удивительно — страна захотела жить — жить, освободившись от идеологических пут! А с 1993 года пошел катастрофический спад во всех областях. Народ как будто разбился о какую-то невидимую преграду.
     Корр.: И все-таки термин «православная педагогика» сейчас широко используется. Книги с таким названием издаются. Как предлагаете разбираться?
     Л.В.Сурова: С чем разбираться? Или с кем? С педагогами? Или с авторами книг? Слушателям я говорю, смотрите, когда книга напечатана и что в ее основе. Одно дело, когда люди в какой-то сфере долго работают, накопили опыт, осмыслили его, обобщили; и совершенно другое дело «соцзаказ».

     Корр.: А русская педагогика? Ведь она была только православной?
     Л.В.Сурова: Только! Никакой другой у нас просто не было. Но она, то есть педагогика, была разной. Была такая как бы «тяжелая педагогика», от которой бежали. Можно вспомнить, противостояние церковной школы и земской. Оно было. И крестьяне стали отдавать детей в земскую, потому что дети стали в земской школе развитей, культурней, лучше относились к родителям, они стали более христианскими, как ни странно. Или, например воскресные школы Пирогова, когда он пригласил своих университетских студентов преподавать, и люд просто хлынул в эти воскресные школы.
      Корр.: А опыт школы Рачинского?
     Л.В.Сурова: Думаю, это удивительный, прекрасный, но почти неповторимый опыт. Татевская школа была большой семьей, где глава — образованнейший и культурнейший интеллигент, а дети — простые крестьяне. В истории педагогики этот опыт эксклюзивен, как сейчас говорят. Но есть здесь и еще одна трудность, смотрите.
     Рачинский оставил карьеру, светскую жизнь, создал частную сельскую, крестьянскую школу, по духу — почти интернат. Чем она держалась? Тем, что он на нее положил жизнь. Он лично был с детьми, лично учил их, лично ходил в паломничества и прочее. Школа существовала как замкнутый очаг, фактически предмонастырского типа.
     Представьте себе такую школу в наше время. Детям придется давать подписку, что они больше никуда не пойдут… А как же те дарования, которые Господь в них заложил, кто и где их будет развивать; а ведь они нужны нам, всему обществу нужны.
     Я считаю, что подобная школа в ряду других может быть создана, если найдется новый «Рачинский», но вся православная педагогика ни в коем случае не должна принимать такой образ.
     Православная школа, как мне кажется, вообще не может иметь один какой-то образ и быть сугубо специальной, богословской. Более продуктивным был бы некоторый правильно разработанный духовный компонент, который был бы растворен во многих предметах, а добавка богословия, причем не школьного, должна быть очень небольшой.
     Корр.: Практический вопрос. Какую форму обучения Вы видите для воскресной школы? Сколько уроков, какие?
     Л.В.Сурова: Готовящаяся к изданию моя книга «Открытый урок», отвечает на этот вопрос. Для начальных групп воскресной школы предметное преподавание, по-моему, изжило себя. Трудно добиться единства педагогических влияний: разные педагоги, как «лебедь рак и щука» «растаскивают» и внимание, и интересы детей в разные стороны.

     Эксперименты, которые я проводила после «Мироведения» привели меня к методике длинного урока. Это урок-день. Он включает в себя несколько педагогических действий: и чтение, и рисование, и многое другое: каждый раз — разное. Такой урок может длиться около двух астрономических часов; но даже маленькие дети (6-7 лет) его прекрасно «выдерживают», так как они все в творческом действии, в труде. Бывает, что и не выгонишь потом никак. Вести такой урок должен один учитель, можно вдвоем, но так, чтобы действие урока не разрывалось. Это очень важно.
      Корр.: А возраст детей один? Или на одном уроке могут быть дети разного возраста?
     Л.В.Сурова: Эту методику мы опробовали на разных возрастах; но на одном уроке, в одном учебном пространстве — должны быть дети одной возрастной группы с небольшой разницей. Мы не можем посадить в один класс детей трех и пятнадцать лет. Их можно объединить для утренников, постановки каких-нибудь сценок, малых театральных действий, для совместного труда разной сложности… Но «длинный урок» — это диалог, язык требует, чтобы дети были близки по возрасту.
     Корр.: Возьмем практический пример. Батюшка собирается создать воскресную школу, в храм ходят дети. Где ему брать педагогов сейчас? Где искать?
     Л.В.Сурова: Что посоветовать батюшке? Познакомится с близлежащей школой. Посмотреть, кто из педагогов «жив», горяч и хочет и может работать — кто талантлив? Не надо соблазняться внешним смиренным видом учителя. За внешним благообразием может спрятаться многое: и душевная черствость, и бескультурье, и непрофессионализм. Нет, надо искать хороших учителей, то есть тех, которые любят детей, а не «любят учить».
     И этим-то хорошим учителям нужно дать в руки хорошие учебники, того же Ушинского, Рачинского, или интересную греческую программу митрополита Амфилохия, может быть, и мое «Мироведение». Надо предложить педагогу: «Попробуйте вести занятия у нас в Воскресной школе, а мы Вам поможем». Учитель пускай начинает сам, а батюшке хорошо бы иметь «совещательный голос», чтобы дать возможность проявиться и педагогическому искусству, и любви, и… Духу, который, как известно, «веет, где хочет».
     Вспомнилась мне сейчас выставка «Мир детства», которая была лет 6-7 назад, где я познакомилась сразу с несколькими замечательными педагогами, истинными художниками своего дела. Одна, Марина Дрезнина, непосредственно занималась рисованием с детьми, но как! Дети у нее все попробовали и развивались и облагораживались на глазах: вдруг обретали новое зрение, новую свободу чувств.

     Но еще больше поразила другая учительница, работающая с так называемыми «трудными подростками», к которым и подойти-то не каждый может. А она не боится этих ребят, сердцем их чувствует. И нашла подход к ним через, удивитесь… «оригами». Как начинала? Спрашивает: — Сколько ты умеешь делать корабликов из бумаги? — Два вида. — А я двадцать два! — А ну покажи… И стала работать с детьми улицы. А это ведь тоже наши дети.
     Корр.: А каково положение в православных гимназиях?
     Л.В.Сурова: Там на первый план вышли проблемы воспитательные. Сколько примеров, когда духовная жизнь понимается как-то уж очень по-армейски, учебно- воспитательный процесс организован так, как будто первая задача — быстро «переделать человека», вложить в него правильные мысли и чувства. Это ложный путь. Господь создал человека свободным, Еще Корчак сказал, что ребенок имеет право быть тем, кто он есть, и воспитание не должно становиться борьбой с природой. Вряд ли стоит отказываться от великого наследия прошлого. Понимаете, древо педагогики уже растет. Не надо отрицать и отбрасывать то, что было открыто любовью к ребенку. Об этом многие из священников говорили в начале 90-х: и о. Глеб Каледа, и о. Борис Ничипоров и другие.
     Корр.: Куда отдавать своего ребенка православным родителям? Что лучше: обычная общеобразовательная школа или домашнее воспитание?
     Л.В.Сурова: Домашнее воспитание это вещь очень трудная. До десятого класса не дотянуть! Какой путь? Думаю один — строить страну и хорошую школу. Если мы хотим жить, то нам эту жизнь нужно опять учиться строить, а не потреблять. Выключить телевизор и посмотреть, что вокруг нас происходит. Силы ведь есть в стране. Их надо потихонечку консолидировать — и возвращаться к работе созидания.
     Школа — часть нашей страны и часть нашей общественной жизни. Кризис мировоззрения в стране породил кризис воспитания в школе. Но, не забудем, мы на педагогику обречены. Так что давайте искать живых учителей и давать им дорогу, поддерживать творческие начинания, издавать хорошую методическую литературу. Мне кажется, Церковь должна поощрять не безличную образовательную структуру, не чиновников-управленцев, а именно живых работающих, ищущих педагогов — тружеников «реального образовательного фронта».

     Корр.: Что Вы думаете о современной педагогической науке?
     Л.В.Сурова: Она есть! Есть уникальные психолого-педагогические теоретические исследования, есть и живой опыт. Ведь удивительная Земская гимназия была создана в Балашихе. Но есть, к сожалению, и новая конъюнктура, и много ее «жрецов». Сегодня надо учиться различать «живое» и «мертвое». По-моему, еще не до конца осмыслен опыт педагогов-новаторов последнего советского времени. А ведь он имеет и духовный компонент. Это Ш. Амонашвили с его «новой начальной школой», Шаталов, Ильин. Вот смотрите: книжка «Педагогический поиск». Сколько тут имен: Волков, Иванов, Сазонов, Дубровский… Они долго бились в одиночку, потом их опыт стал открыт для всех, лишь бы захотели взять.
     И среди православных педагогов есть творческие, ищущие люди. Помню на одних Рождественских чтениях, еще в здании МГУ, было выступление преподавательницы церковнославянского языка из Сабуровской гимназии. Такой методически интересный подход был у нее, и живость! Всех творческих людей надо поддерживать.
     Путь воспитания духовной личности не прост. Надеяться на то, что мы расскажем детям о Боге, Церкви, жизни святых, и они сразу станут хорошими — невозможно. «Не дорого ценю я громкие слова, от коих не одна кружится голова». Согласна с Пушкиным. Да и Медынского можно вспомнить — «Воспитывать — не значит сказать: будь таким, делай так, — и все будут делать так. Ах, если бы можно было внушать идеи «прямой наводкой»!»
     Корр.: Ваши пожелания родителям, которым предстоит отдавать детей в школу.
     Л.В.Сурова: Школа должна быть недалеко от дома, чтобы не мучить маленького ребенка дорогой. И в эту школу родитель должен идти сам. Да, да, идти и помогать учителю, предлагать свои услуги, быть ассистентом, вторым воспитателем, кем нужно: вести продленку, гулять с детьми. Одним словом, родитель должен участвовать в жизни школы. Редко педагоги отказываются от такой помощи, но могу дать совет — не надо ее административно узаконивать, а так…частная инициатива, небольшая помощь, чтобы сохранять увлечения и живость детей.

     Корр.: Что бы Вы пожелали школьным учителям, работающим по курсу «Основы православной культуры»?
     Л.В.Сурова: Подходите к вопросу не формально, ищите — да обрящите! Но, не забудем, что культуру может преподавать только человек культуры, а не идеолог, то есть тот, кто культуру любит, в ней разбирается. Предмет ОПК новый, предлагаемая программа еще только проходит настоящую апробацию, она нуждается в подправках, где-то, по-моему, ее надо упрощать, сжимать, где-то — дополнять. Сегодня, мне кажется, не так нужны детям беседы о культуре, как слово правды о мире, о смысле жизни, о человеке, о Творце.
     Корр.: Это есть в вашей книге «Мироведение»?
     Л.В.Сурова: Отчасти. Именно такие задачи встали перед нами в начале 90-х годов, когда открылись первые воскресные школы. И моя книга «Православная школа сегодня» представляла несколько мировоззренческих программ, в том числе и «Мироведение». Сейчас эта программа может быть методическим пособием для преподавателя «Основ православной культуры».
     Корр.: Почему же «Мироведение» не внедрили в светской школе в связи с курсом ОПК?
     Л.В.Сурова: Никто и не пытался внедрять. Вообще-то внедрение это не дело автора. У меня много других разработок. Одна «Азбука-игра» чего стоит — 10 книг-тетрадей, «учебный научно-духовный комплект», как было сказано научным рецензентом. И другие разработки есть по диалогу, по истории русской школы. А первые программы и «Мироведение», вышли в 1996 году, а затем издавались еще четыре раза. Общий тираж огромный.
     Корр.: А как создавались тогда эти программы?
     Л.В.Сурова: В основе их был реальный педагогический опыт. С конкретными учителями методически разрабатывали 2-3 урока на темы актуальные для детей. Учитывали возможности класса, и самого учителя. После проведения этих 3-х уроков, анализировали, что удалось, что надо дорабатывать, и главное — куда устремился интерес детей. С учетом этого разрабатывали следующие 2-3 урока. И опять анализировали. Потом, когда год прошел, появилась возможность увидеть наш путь и обобщить все найденное. Здесь уже надо было подняться над опытом и увидеть возможности других учителей. Но главное, что хочется сказать, — книга писалась долго, уроки многократно уточнялись, перепроверялись — это не скороспелые плоды-однодневки.